ДЗАНГ!!

Дубину намертво заклинивает в шестеренке!

Быстро отползаю в позе реверсивного крабика хвостом кверху от безуспешно воюющей с шестеренкой кицуне. Война заканчивается быстро и решительно — прокрутившаяся шестеренка, так и не отдавшая вкусное оружие, разламывает оное с хрустом и скрежетом об пол. Пытаюсь перевести крабика в гордо стоящего Героя, но в процессе ловлю яйцедробительный пинок под задницу, показывающий мне, что звезды сегодня ярки как никогда. Пока далекие светила пульсируют мне в моргалы, а тело вспоминает, как дышать, проскальзывает мысль, что я же, вроде как, победил, раз дубинка варварши гавкнула, но почему тогда у победы настолько горький вкус?

В следующий момент неловко скрючившегося меня сбивает с ног туша белоснежной лисы размером с теленка. С жирного, отъевшегося и невероятно зубастого теленка!

Сменить броню на самурайскую, срочно!

- «Вы не можете менять доспех и бижутерию во время боя»

Да твою ж!!

Огромная зубастая пасть раскрывается, угрожая откусить мне лицо!

Проблемочки!!

Дальнейшее сливается в сложноразличимое, но бешено развивающееся событие — лиса-переросток вовсю грызёт подставленное под её зубы предплечье, а я с максимально возможной скоростью тыкаю ей мечом в тощий пушистый бок. Зверь скрежещет когтями по моей паршивой кольчужке, его клыки, которых куда больше, чем у нормального существа, высекают из наруча искры, а я всё бью и бью, пока, наконец, не слышу скулёж и не вижу удивленно расширенные глаза той, что почувствовала боль на полную!

Затем, моя рука на автомате, без всякой подсказки от мозга, наносит по зубастой наглой морде крюк с зажатой в руке тяжелой рукояткой «меча злого орка»!

Глаза зверюги закатываются, она падает на меня всем весом… и тут же окружающая нас реальность начинает меняться назад. Светит солнышко, поют птички, шелестит травка, а я, придавленный тушей отрубившейся и слегка кровоточащей кицуне, смотрю на хромающую ко мне Саяку, пыльную и оборванную, в своем потрепанном прикиде горничной.

…и тащащую за ногу гадкого барда Мимику Фуоку с воооот такенной шишкой на голове.

Кое-как встаю, заменяя наряд на самурайскую анонимную броню. Делаю вялый шаг по направлению к великой мудрице, активируя «рывок» и регенерацию. Становится легче. Слышен шум взволнованных жителей Усаноо, подходящих к нам, судя по звукам, немалой толпой.

— Не пускай их, — хриплю я Саяке, — Не нужно им видеть то, что тут сейчас будет.

— А что будет? — устало и вымученно, но с нотками любопытства спрашивает та, разглядывая обломок метлы, топорщащийся прутьями.

— Воспитательный процесс… Тренировался недавно. На суккубах.

Глава 23

— Повторяем.

— Мы больше не будем. (хором)

— Что вы не будете?

— Петь/Задираться!

— Почему?

— Потому что это плохо!

Ну как не поверить таким честным, блестящим и умоляющим глазам, в которых, к тому же, сейчас нет ни грана интеллекта, а только ужас и накрепко вдолбленные в задние ворота фразы? Вон, Саяке на втором часу стало плохо, а на третьем от горожан Усаноо пришла делегация с просьбой ко мне понять, простить и отпустить тех, кто мешал им спать. Но нет, эту работу я выполнил качественно, несмотря даже на то, что не совсем понимал сути того, что делаю.

Мимика ломалась легко. Стоило десяти критическим ударам пройти по её пятой точке, так связанная бард полностью теряла самоконтроль, начиная чувствовать лишь накатывающее на нее волнами счастье. Я лупил по заднице, занудно повторяя, за что именно она это всё принимает, а когда кошкодевочка вырубалась, переключался на кицуне. Та была куда более крепким орешком, от чего приходилось трудиться в поте лица, но, с другой стороны, именно она пыталась меня убить и именно ей приходилось внушать более сложные концепции нежели «не пой там, где тебя не хотят слышать!».

Вроде бы, я как-то смотрел аниме, где главный герой доносит свою точку зрения до разных гадов через мордобой, после чего они проникаются, становясь его лучшими друзяшками. Здесь второй частью не пахло даже близко, если судить по тому, как обе девушки дрожали при взгляде на меня, но не убивать же их?

— Свободны.

Два стеклянных взгляда, в которых, тем не менее, читается железобетонная уверенность в том, что они ослышались. Повторяю:

— Свободны! Внизу по течению реки есть большой город, там найдутся люди с амулетами-переводчиками! Надеюсь, вы поняли свой урок и мне не придётся его повторять!

Волшебное слово пробрало бедовую парочку до печенок. Вот они есть — а вот мелькают голыми ягодицами уже за полсотни метров от меня, кажется, продолжая набирать скорость, несмотря на то, сколько раз моя «пошлость» оставляла Рюуку и Мимику на последнем издыхании.

Хорошо. Надеюсь, что дал им второй шанс. Не знаю, как насчет тощей мелкой бардессы, но вот кицуне, следуя по кривой дорожке, быстро бы попала в розыск как бандитка. Она и так дел натворила в Усаноо на немаленький штраф.

— Ну что, радость моя, пойдем к деду? — обратился я к слегка сторонящейся меня Саяке, которая была свидетельницей и слушательницей по делу «праведно битых жоп».

— Угу-угу, — охотно закивала та, чем обратила моё внимание на нечто новое в своем облике.

— А это что такое? — потыкал я пальцем в висящее на шее девушки новое украшение. Там, на самой обыкновенной тонкой бечевке висела крупная, красивая и отполированная гайка красноватого металла.

— Это? — Саяка щелкнула гайку, — А нашла, пока мы с этой мелочью дрались!

— Да? Ну ладно. Пойдем, нас оябун заждался, наверное.

Тсучиноко Одай, Старик 64-го уровня, хороший оябун, примерный дед и никакущий, судя по всему, батяня, занимался насквозь привычным для себя делом. Стоя на главной площади несчастного Усаноо со своим любимым похер-фейсом на лице, он принимал восхищение и благодарность окружившей его толпы… мужчин. Женщин, девочек и прочих представителей прекрасного пола кроме Саяки я что-то не наблюдал в принципе, но решил не тратить на эту загадку силы. Их и так оставалось не очень много после того, что было. Мы встали на краю толпы, сгустившейся вокруг старика и стали слушать, чем это так ему все благодарны.

Оказалось, нами. Мол, под мудрым руководством отца местных механиков, мы нанесли возмездие во имя луны и спокойного сна жителей этого славного городка, которые настолько удовлетворены произошедшим, что собираются теперь ежегодно отмечать этот день как праздник! При этом, достаточно различимым шепотом те, кто еще не понял, что мы присовокупились к толпе, задавали старцу весьма интимные вопросы — на тему: «А когда вы собираетесь в дорогу, Тсучиноко-сама? А то у нас жены, дочери и бабушки сильно боятся!»

Вот уж не пойму, что может быть пугающего в длинной серии множественных оргазмов, если у тебя к ним самой природой организм приспособлен! Впрочем, тряхнув слегка оглохшей от воплей воспитуемых головой, я выкинул из нее местные заморочки. Город стоит, жители довольны, легенда Тсучиноко стала еще легендарнее, вон как бородатые морды его внезапных сыновей светятся и лоснятся довольством, так что еще надо?

Затеяв короткую и пламенную речь, старый отогнал от себя очередных обожателей, а затем, нагрузив сыновей коротким и объемным списком требований, уволок нас с Саякой в «Пристанище машин», где, отогнав уже лучащегося нездоровыми объемами любопытства Кинтаро, устроил нам выволочку. Суть разноса была местами даже справедливой — нежеланный дедом ажиотаж, вновь возникший вокруг его персоны, злом был малым и простительным. Извращенный покарахтунг, что я устроил двум бедовым девочкам, потерявшимся на дороге жизни, с точки зрения старика тоже был лишним перфомансом, но он, скрипя сердцем, его одобрил.

А вот то, что в процессе садо-мазо удовольствия обе девочки (пока могли) орали «Простите, Крайм-сама! Мы больше не будем, Крайм-сама! Пощадите пожалуйста, Крайм-сама!!» было огромным, даже гигантским проколом, за который мне должно быть бесконечно стыдно.